Духовный смысл православных традиций и обрядов

30.03.2007

В годы богоборчества, когда сознательно замалчивалась жизнь Церкви, когда участие в церковных Таинствах и даже простое посещение храма навлекало административное преследование, народная среда ревностно сохраняла некоторые, по-видимому, безрелигиозные традиции и обряды, которые между тем напоминали людям об их исконных православных корнях. Можно вспомнить о новогодней ёлке, которая взамен Рождественской вновь вошла в обиход в конце 30-х годов, о том, что в праздник Пасхи вместо некогда обязательного посещения храма стали стремиться посетить хотя бы кладбище, а вместо Троицы стал отмечаться «праздник русской березки», осталась жить масленица, как живое напоминание о наступающих днях Великого поста, а в крещенскую ночь народ, как встарь, устремлялся на источники за водой, хотя теперь их уже давно никто не освящал.

Сейчас всё изменилось. Общество повернулась лицом к Церкви. Возрождаются храмы и полнокровная приходская жизнь, издаётся беспрецедентно огромное количество религиозной литературы, действуют воскресные школы для детей и взрослых. Появилась реальная возможность подробно знать о своей религиозной традиции. Масса публикаций и репортажей на религиозные темы постоянно наполняет и современные СМИ. Однако не происходит главного – осознанного возвращения народа к своей исконной религиозной традиции – Православию. И именно СМИ, которые почти безраздельно захватили внимание, а значит и сознание современного человека, и в первую очередь телевидение, формируют в умах людей настолько извращенное понимание религиозных традиций, что в представлении большинства они превратились в некие ничего не содержащие фольклорные формы.

Выхваченный из общего контекста фрагмент богослужения, красочная иллюстрация «праздничного действа» типа купания в проруби или народного гулянья, бесконечные «приметы», связанные, будто бы в народном представлении с тем или иным церковным праздником – вот, пожалуй, и всё, что известно современному человеку об исконных традициях своих предков. И в умах людей думающих невольно возникает скептический вопрос: «Неужели всё это и есть то, на чём созидалось Государство Российское, что столетиями давало духовную пищу русскому народу?» И вот начинается поиск, а то и попытка создания иных «духовных» традиций, подчас далеко не безопасных для своих незадачливых адептов.

С разных сторон сыплется критика в адрес Православия. Одни говорят, что оно стало непонятно современному человеку, оно неспособно отказаться от давно устаревших бессодержательных форм, неспособно к внутреннему обновлению, приближению к восприятию современного человека, а потому уже отжило свой век. Другие, наоборот, составив себе представление о Православии, как застывших формах бытия «Святой Руси», в любых изменениях форм склонны видеть измену или подмену Православия.

Так что же такое традиция и обряд, каковы их истоки и духовное наполнение? Имеют ли значение внешние формы проявления религиозности, Богопочитания, свой духовный смысл?

В своём понимании Православия мы, прежде всего, должны исходить из того, что оно религия Богооткровенная, а не плод фантазии пусть даже самых талантливых людей. Источники нашего вероучения – Священное Писание и Священное Предание, которое Духом Святым неповрежденным сохраняется и поддерживается в недрах Православной Церкви. Православная обрядность, или символика, – символика цвета, веществ, форм, одеяний, действий, – имеет своё основание именно в Священном Писании. Книги Ветхого Завета, – Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, – являют нам волю Божию в отношении средств внешнего Богопочитания. Церковь ветхозаветная по прямому указанию Божию использовала в богослужении архитектурные формы и богослужебные одеяния, священное пение и каждение, порядок священнодействий и вещества для них. Все богослужение было проникнуто глубочайшим духовным и прообразовательным смыслом. Символика стала языком Церкви, языком образным, красочным, выразительным, и, самое главное, понятным. И первенствующая христианская Церковь восприняла это язык, сделала его своим языком. Этот язык призван помогать нам передать мысли, чувства, духовные переживания и опыт, воспроизвести события, напоминать о духовных истинах. Этот язык, как любой язык, надо изучать, а не отвергать как язык непонятный.

Совершив перед Своими крестными страданиями Тайную Вечерю с учениками, Господь наш Иисус Христос изрёк: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19). И Православная Церковь по заповеди Господней совершает Божественную Литургию, – воспоминание, воспроизведение жизни и искупительных страданий Господа нашего Иисуса Христа. Для этого ей необходимы и таинственная благодатная красота храма Божия, и священная символика. Эта необходимость породила огромный пласт культуры. В Православном храме мы видим синтез искусств. Здесь всё гармонично и возвышенно.

Язык этих символов стал частью Священного Предания Церкви, и Церковь Русская приняла эту сложившуюся в Византии традицию как драгоценнейшее духовное наследие. Символический язык Церкви был близок и понятен нашим языческим предкам. Вспомним, как при святом равноапостольном князе Владимире русичи, побывавшие на богослужении в знаменитом храме святой Софии в Константинополе, говорили: «Пришли мы к грекам, и ввели они нас туда, где служат Богу своему, и не знаем – на Небе или на земле были мы. Нет такого вида и такой красоты на земле. Недоумеваем, как и рассказать о ней, только знаем, что там Бог пребывает с людьми и что служба их лучше, чем во всех странах». Так тысячу лет тому назад Божественная Истина Православия привлекла к себе русские сердца благодатной красотой храма Божия.

Святые отцы называют храм Небом на земле – там человек действительно прикасается к Горнему Царству. В православном храме освящаются все наши чувства: зрение – созерцанием святых икон, слух – звуками молитв и церковных песнопений, обоняние – благовонными волнами фимиама, всё существо наше – Причащением Животворящих Христовых Таин. И без этого, совершающегося только в храме Таинства, по свидетельству Самого Христа Спасителя, не может спастись ни один человек.

«Но, – говорят некоторые, – христианство должно быть чисто духовным, ибо Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны покланяться в духе и истине (Ин.4, 24)». Смотря на нашу церковную жизнь, они говорят, что у нас христианство овеществлено, потому что в нем только обряды да обряды, и больше ничего. Скажем им вместе со святителем Феофаном Затворником: «Христианство в высшей степени духовно, ибо благодатно; но не невидимо», а потому христиане не могут не действовать телесно не только в отношении к людям, но и в отношении к Богу. Смотря на видимое выражение христианской жизни в Церкви, несправедливо полагать, что всё и ограничивается одной этой видимостью. Нужна ли форма для содержания? Но видел ли кто содержание без формы? Знает ли кто мысли не воплощенные в слова? Как в слове мы встречаем сокрытую мысль, так в видимом обряде мы должны провидеть невидимое и духовное.

Что такое обряд? Попробуем вникнуть в смысл этого слова. Возьмем богослужебную часть, потому что ней наиболее зримо выражается церковная жизнь. Что такое священнослужение? Ряд молитв, – читаемых, поемых и мысленно возносимых к Богу. В этом существо священнослужения. А поскольку мы заключены в пространство и время, то такое служение требует своего времени, места, порядка, своей обстановки, то есть обряда, хотя это и не составляет существа служения. Священник в известном месте, в известное время, в определенном порядке совершает свое служение, и все присутствующие держат себя известным образом. Это и есть обряд. Но существо дела не в этом внешнем, а в ряде возносимых при этом к Богу молитв. Мы пространственны и временны, и всё, что ни делаем в своей жизни, делаем в своё время, в своём месте и в известном порядке. Из своего повседневного опыта мы знаем, как меняется самоощущение человека в зависимости от его одежды, окружающей обстановки. Поэтому и богослужение требует своего обряда, то есть не случайной, а соответствующей своему смыслу и назначению, настроению совершающих и участвующих в нём обстановки. В этом сочетание внутреннего и внешнего, духовного и телесного. Наши церковные обряды вмещают в себя высоко духовные молитвословия, и кто внимательно участвует в них, выражая это участие и рядом внешних действий, о том никак нельзя сказать, что он христианин только по внешности. Поза, осанка, жест вовсе не безразличны по отношению к миру наших сокровенных чувств, мыслей и духовных переживаний.

«Смотри, – пишет святитель Феофан Затворник, – как совершено наше спасение. Бог, чистейший дух, благоволил нашего ради спасения воплотиться, жить на земле, как человек, пострадать, умереть, воскреснуть, вознестись на Небо и сесть одесную Отца. И всё это видимо и телесно». Почему? Потому что иначе невозможно было устроить наше спасение. Для спасения человека, существа духовно-телесного, и духовнейшему Богу надлежало сверхъестественно воплотиться и действовать телесно. Путь спасения открыт нам телесным шествием по нему Бога. Так как же нам, естественно-телесным, возможно спасаться бестелесно, мысленно и духовно?

Сам Господь, даровав нам для нашего спасения духовные, благодатные блага, благоволил заключить их в вещественные сосуды – Божественные Таинства. Дух Святой непосредственно сошёл только на апостолов, да и то, однако же, видимо – в виде огненных языков. Все остальные могут получить благодать Святого Духа только через вещественные посредства, учрежденные Самим Господом через апостолов. Благодать возрождения подаётся нам в Крещении через погружение тела в воду, в помазании Святым Миром мы принимаем семя благодатной жизни, благодать общения с Господом – в Причащении Святых Таин. Вещество, материя церковных Таинств и есть проводник благодати Святого Духа. Тело соприкасается вещественному, скрывающему в себе духовно-благодатное, и передает его нашему духу.

Сетуют, что слишком много в Церкви обрядов. Но в ней нет ничего лишнего, случайного и произвольного, ничего не заведено без нужды. Всё вызвано необходимостью удовлетворения духовных потребностей, потребностей не придуманных, а вызванных самой жизнью. Ведь своим попечением Церковь обнимает всего человека, всю его жизнь, и ведет от колыбели до самой могилы, простирая заботу о нем и в самой вечности. Прекрасно ответил на это возражение святитель Феофан: «Много обрядов? Пусть много. Что ж? Досадовать ли и горевать от этого? В каком доме всего много, охают там от этого? Церковь есть дом Божий. Если в ней много всего к устроению спасения чад её, – и слава Богу! Когда видишь дом всем полный, дух радуется; а когда в каком доме двор пуст и всюду хоть шаром покати, – какое безотрадное оставляет это чувство! И таковы ваши отступники. Всем своим скопом они представляют дом запустелый, из которого всё выброшено. Такими верно хотят они сделать и всех вас».

Все гонители традиционного обряда не замечают, что в действительности они вводят только… новый обряд. Протестантизм, дерзновенно подняв руку на вековой, пышный и эстетически прекрасный западный обряд, только заменил его другим, бедным и сухим, прозаическим обрядом. И наши сектанты божественную красоту православной литургики заменили своими скучными и бездарными «псалмами», сухим протестантским обрядом. Без храма, без глубоко содержательного церковного обряда от живой, наполненной верой и благочестием жизни остаётся одна только мёртвая наука о христианстве, бесплодное исследование учения Христа, скучное «изучение Библии».

Конечно, можно говорить о том, что и без обрядовых «мелочей» и «условностей» Церковь остаётся Церковью и Таинства Таинствами. После взявшего такой курс Второго Ватиканского собора католический запад впал в глубокий духовный кризис. Православие же не стремится всё свести к минимуму, оно ищет полноты раскрытия. И если для этого важен даже цвет литургических облачений – надо сохранить и раскрыть их символику. А настаивать на том, что «глубокая вера» не нуждается во «внешней атрибутике» – все равно, что утверждать, что истинные и глубокие убеждения никогда не допускают своего проявления вовне.

Возьмем для примера Таинство Брака, венчание. Суть его в том, что Церковь преподает вступающим в брак благодать благословенного рождения и христианского воспитания детей. Достаточно для этого волеизъявления создать семью и церковного благословения с произнесением установленных слов? Безусловно. Но Церковь при этом обставляет этот важный момент человеческой жизни такими обрядами, которые в течение всей последующий жизни будут питать их мысли и чувства, помогать в трудные минуты. Церковь совершает до сего дня удерживаемое и светским обычаем обручение кольцами. Каждый из супругов благословляется кольцом, причем после троекратного обмена кольцами кольцо одного из супругов оказывается у другого. Таким образом, супруг постоянно носит не своё кольцо, а кольцо своего супруга, и оно постоянно напоминает ему о его семейном долге и нравственных обязанностях по отношению к супругу. Возложение венцов, красный, «мученический» цвет облачения священника, песнопения в честь мучеников, призваны напомнить о том, что подвиг семейной жизни сопоставим с подвигом мученичества, тот, кто достойно пройдет это поприще, будет увенчан венцами небесной славы. Троекратно вступающие в брак обходят вокруг аналоя. Этот замкнутый круг, – символ вечности, – призван напоминать о вечности их союза. Они пьют из общей чаши в знак того, что им придется разделить все радости и горести, выпавшие на долю их совместной жизни. А сколько прекрасных напутствий и пожеланий звучит в чудных молитвах этого церковного чина!

Символический язык церковных традиций и обрядов требует бережного отношения, осмысления и изучения. В него нужно вникнуть, его нужно понять. И тогда он раскроет перед вами всё богатство и глубину православной мысли и духовных переживаний, даст ту пищу, в которой черпали духовную силу многие поколения русских людей, созидавших мощь Государства Российского. Без этого истины Православия останутся отстраненным и трудно воспринимаемым философским учением, а посещение храма Божия – бесплодным подвигом терпеливого присутствия, при полном непонимании как существа богослужения, так и составляющих его священных действий.

Отход от восприятия языка православных традиций и обрядов чреват утратой и культурных ценностей, ведь без него всё многообразие тысячелетней русской культуры становится непонятным и чужим, а, следовательно, и ненужным. Вся наша культура, традиции, народный быт проникнуты глубоко духовным смыслом и содержанием. Не изучив всё это, не вникнув в него, едва ли мы можем говорить о духовном возрождении России.

У истоков образования тоже стояла Церковь со своими просветительскими традициями. И именно незнание и непонимание церковных традиций, а потому и боязнь этого непонятного, препятствует сегодня введению «Основ православной культуры» в школах.

Подлинное раскрытие смысла исконных православной традиций и обрядов, – проблема не только Церкви, но и всего нашего общества. Без решения этой проблемы невозможно ставить задачу духовного оздоровления народа.

Общество